Silvergard |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Silvergard » Бар «Лисья нора» » СТИХИя
СТИХИЯ[t]Чужая поэзия, которая запала в душу[/t]
Любите ли вы поэзию, как я люблю? Сочные, сосущие душу метафоры, яркие образы до рези глаз? Если вам попалось что-то дельное на глаза, поделитесь, уважьте ценителя. От меня личные плюсики в карму.
[t][/t]
здравствуй, моя дорогая Л.
ты извини за неровный почерк –
пальцами, ломкими, словно мел,
сложно плясать по изгибам строчек.
как ни пытайся писать ровней,
боль всё равно слово «ты» изрежет.
я научился жить вместе с ней.
и вспоминаю, как – без, всё реже.
знаешь, моя дорогая Ю,
я отпечатал тебя под кожей:
сонную, ласковую, мою,
с тёплой улыбкой, с невольной дрожью.
как я могу позабыть твой смех,
звёздный путь родинок на ключице,
то, как ты жмёшься ко мне во тьме?
если когда-нибудь так случится,
если, моя дорогая Б,
я вдруг проснусь в ледяной постели,
даже не думая о тебе,
правда не думая, в самом деле,
если я буду тебе не рад,
если мне будет тебя не надо...
это, пожалуй, и будет ад.
худший из всех филиалов ада.
помнишь, моя дорогая Л,
глупые клятвы о самом важном,
шёлк поцелуев и жажду тел,
вечную, злую, живую жажду?
помнишь, как мы завели кота,
чтобы урчаньем снимал усталость?
память, твердила ты, – пустота.
что, кроме памяти, мне осталось?
о, моё сердце, родная Ю,
если б ты знала, как боль жестока:
каждое сдавленное «люблю» –
хуже десятка ударов током.
трётся о пальцы наш грустный кот,
смотрит понятливо и устало.
страшно подумать – десятый год
минул с тех пор, как тебя не стало.
Светлана Усс
Ты знаешь, Кай, пропала Герда -
Уснула мертвым сном в снегу
Под вьюги вой и стоны ветра,
Под леденящую пургу.
Её разбойница убила
За то, что птиц она спасла.
А может просто полюбила
И отпустить уж не смогла?
Ей сердце вороны склевали.
Принцесса ревностной рукой
Вонзила в грудь ей холод стали -
Та принца спутала с тобой.
Её старуха - ворожея
В саду укрыла средь теней,
Подлив ей в чай нектар Морфея,
И сад теперь ей Мавзолей.
Она на дне реки укрыта
Воды шуршащей органзой,
Слезами дев речных омыта
И убаюкана волной.
Она погибла, словно роза,
Когда разверзлись небеса,
И Королевы Снежной слезы
Осколками вошли в глаза.
Душа, как зеркало, разбилась
О взгляда Королевы лед.
Сердечко вмиг остановилось
И впредь уже не оживет.
Но знаешь, Кай, до слез желаю
Для вас совсем другой финал,
Где от любви снега растают,
И розой расцветет кинжал.
Где отогреет сердце ласка
И перед ней отступит зло...
Тогда бы стала правда сказкой,
Ведь в жизни быть так не могло.
Мы все, увы, живем не в сказке -
Здесь тьму не побеждает свет,
И в жизни лишь одна развязка,
В которой Герды больше нет.
Автор мне не известен
Работа
Виктор Боков
Сначала спины темнеют от пота,
Потом они белеют от соли,
Потом они тупеют от боли,
И все это вместе зовется - работа!
Мне скажут, что время бурлачье минуло,
Что спины эпоха моя разогнула,
Меня обвинят, что я век наш ракетный
Хочу поменять на старинный, каретный.
А я не согласен! Любой академик
Руками - рабочий. И это спасенье,
Когда он рубанок берет в воскресенье,
И доски стругает, и гвозди вбивает,
И всю математику вдруг забывает.
Как сладко потом академику спится,
Какая счастливая боль в пояснице!
Когда я умру, за мною умрёт весь мир.
Развеется пепел лесов и высохнут океаны.
Глубинные твари будут вповалку с людьми
лежать на песке.
Потухнут, дымясь, вулканы.
Планета остынет.
Погаснет солнце в тиши.
Осыплются блестки звёзд на пустые крыши.
Вселенная стянется в точку, и точка эта лежит
за переносицей.
Или немного выше.
(с) Графит
Я бы мог сочинять и проще,
Нанизывать бусины сладко.
Это гадко.
Будто мусор в зелёной роще.
Будто волос прилизанный.
Поэты бывают капризными,
Им не спокойно, мучает звук:
А вдруг?
Вдруг я звучу фальшиво.
От того и нельзя сочинять.
Ворожить! Не пером, а шилом,
Заплетая в косицы руны.
Шибко умный...
Больно, когда не складно.
И терпкость, когда трещит,
Когда каждая рифма - меч,
Когда каждое слово - щит.
(с) Shirokami
У сестры моей старшей слово остро, как кинжал, что когда-то ей подарил отец.
Он настигнет тебя, куда бы ты ни бежал, а сестра точно знает, каким будет твой конец.
Я пряду, пряду и тянется нить сквозь уставшие пальцы. Хочу, чтоб ты жил и ждал.
Да, нам было бы проще сразу тебя убить, перерезав нить, но твой час ещё не настал.
У сестры моей младшей за пазухой спрятан нож. Она режет не глядя, какой там "Сто раз отмерь".
От ножа и от слова, увы, никуда не уйдешь. Я пряду твою жизнь, эта участь страшней, поверь.
Я пряду-пряду, за окном зацветает каштан. Вьется, вьется тугая нить, кожа белая, словно снег.
Позабудь поскорей эти пальцы и тонкий стан, полюбить не дано, ведь я вовсе не человек.
Я пряду, пряду. Я тебя найду, на свою любовь, на свою беду.
Не сплести вовек две судьбы в одну, ни живой душе, ни веретену.
Я пряду, пряду. Я тебя найду. На любовь свою или на беду.
Ой, беги, беги...Но ты не уйдешь.
Слово жжет, а я поднимаю нож.
Валерия Хорриган
Открою глаза —
цветные осколки
взорвавшейся бомбы дня
Закрою руками лицо —
поймаю ночь
две трепещущие птицы глаз
(с) Владимир Бурич
у него нет ни имени, ни лица.
он служил королю иному:
восседал на ступенях его дворца
да мечтал захватить корону.
он желал воспарить над людьми, как бог,
но мечты обратились прахом.
его гнали сквозь тернии на восток,
и теперь его место — плаха.
он не жертва — каратель невинных душ,
эшафот — его трон отныне.
он нашёл себя в зеркале грязных луж,
изменивши своей святыне.
он обрёл свою власть над чужой судьбой
с первой про́литой наземь кровью
и своей же поставил клеймо рукой,
наслаждаясь тягучей болью.
его тайны пропитанный кровью плащ
навсегда унесёт в могилу.
на помосте встречает рассвет палач,
полируя свою секиру.
kass
Для Василисы
Я тебе не скажу ни слова,
на прощание — обниму.
Сквозь молчание снова и снова
продолжаю идти ко дну.
Но мечтаю кричать от боли,
сердцу тёплому ведь видней,
распадаясь на мелкие доли,
утопаю в своей вине.
Параллельно глаза закрою,
без желания — отпущу.
Всё, что есть у меня святое,
я отдать лишь тебе хочу.
И останется только малость —
недостаток душевных сил.
Ты прости, что с тобой расстались,
что когда-то тебя отпустил.
К. Крамар
Уж если ты разлюбишь — так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!
И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром — утром без отрады.
Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,
Что это горе всех невзгод больнее,
Что нет невзгод, а есть одна беда —
Твоей любви лишиться навсегда.
Старина Уилл Шекспир
Ещё один ненужный день,
Великолепный и ненужный!
Приди, ласкающая тень,
И душу смутную одень
Своею ризою жемчужной.
И ты пришла… ты гонишь прочь
Зловещих птиц — мои печали.
О, повелительница ночь,
Никто не в силах превозмочь
Победный шаг твоих сандалий!
От звёзд слетает тишина,
Блестит луна — твоё запястье,
И мне во сне опять дана
Обетованная страна —
Давно оплаканное счастье.
Н.Гумилев
Её колени...
Рондо
Ее колени я целую. Тени
Склоняются, целуя нас двоих.
Весь мир вокруг застенчиво затих.
Мы — вымысел безвестных вдохновений,
Мы — старого рондо певучий стих.
Певец забытый! Брат времен святых!
Ты песне вверил жалобы и пени,
И вот сегодня мне поют твой стих
Ее колени:
"В венке из терний дни мои; меж них
Один лишь час в уборе из сирени.
Как Суламифи — дом, где спит жених,
Как Александру — дверь в покой к Εлене,
Так были сладостны для губ моих
Ее колени".
В. Брюсов
Мамаша, успокойтесь, он не хулиган.
Он не пристанет к Вам на полустанке.
В войну (Малахов помните курган?)
С гранатами такие шли под танки.
Такие строили дороги и мосты,
Каналы рыли, шахты и траншеи.
Всегда в грязи, но души их чисты.
Навеки жилы напряглись на шее.
Что за манера — сразу за наган?!
Что за привычка — сразу на колени?!
Ушел из жизни Маяковский–хулиган,
Ушел из жизни хулиган Есенин.
Чтоб мы не унижались за гроши,
Чтоб мы не жили, мать, по–идиотски,
Ушел из жизни хулиган Шукшин,
Ушел из жизни хулиган Высоцкий.
Мы живы, а они ушли Туда,
Взяв на себя все боли наши, раны.
Горит на небе новая звезда –
Ее зажгли, конечно, хулиганы.
Валентин Гафт
И вкусы и запросы мои — странны, —
Я экзотичен, мягко говоря:
Могу одновременно грызть стаканы —
И Шиллера читать без словаря.
Во мне два Я — два полюса планеты,
Два разных человека, два врага:
Когда один стремится на балеты —
Другой стремится прямо на бега.
Я лишнего и в мыслях не позволю,
Когда живу от первого лица, —
Но часто вырывается на волю
Второе Я в обличье подлеца.
И я боюсь, давлю в себе мерзавца, —
О, участь беспокойная моя! —
Боюсь ошибки: может оказаться,
Что я давлю не то второе Я.
Когда в душе я раскрываю гранки
На тех местах, где искренность сама, —
Тогда мне в долг дают официантки
И женщины ласкают задарма.
Но вот летят к чертям все идеалы,
Но вот я груб, я нетерпим и зол,
Но вот сижу и тупо ем бокалы,
Забрасывая Шиллера под стол.
…А суд идёт, весь зал мне смотрит в спину.
Вы, прокурор, вы, гражданин судья,
Поверьте мне: не я разбил витрину,
А подлое моё второе Я.
И я прошу вас: строго не судите, —
Лишь дайте срок, но не давайте срок! —
Я буду посещать суды как зритель
И в тюрьмы заходить на огонёк.
Я больше не намерен бить витрины
И лица граждан — так и запиши!
Я воссоединю две половины
Моей больной раздвоенной души!
Искореню, похороню, зарою, —
Очищусь, ничего не скрою я!
Мне чуждо это ё моё второе, —
Нет, это не моё второе Я.
Владимир Высоцкий
НЕ ВЫХОДИ ИЗ КОМНАТЫ...
Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно - возглас счастья.
Только в уборную - и сразу же возвращайся.
О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.
Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более - изувеченным?
О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.
Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.
Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.
И. Бродский
Я знаю, никакой моей вины
Твардовский
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В то, что они - кто старше, кто моложе -
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, -
Речь не о том, но все же, все же, все же..
Кровь дракона
Я не забуду мраморные горы
Прекрасные и мрачные, как ночь,
Травы сухой на склонах разговоры,
Пещёр глубоких чёрные просторы,
Седую речку скал бессмертных дочь…
Я выползал из этой чёрной щели,
Что бы дышать восставшею весной,
Что бы услышать шум живой капели,
Что бы узнать, что птицы прилетели
Из дальних странствий в дикий край родной.
Я крылья расправлял на встречу свету
И пламя выдыхал, как бог огня –
Пусть видят все, пусть знают все, что нету
Меня прекрасней и мощней, хоть всю планету,
Пусть обойдут, сильнее нет меня.
Уж двадцать лет, как я покинул горы,
Проникнувшись безумнейшей мечтой
Стать Человеком. Стал. Явился в город,
Построил дом, женился я и скоро
Постиг, что не вернусь я к жизни той…
Но в моих жилах кровь течет дракона.
И по ночам я выхожу во двор,
Что бы в обход простым людским законам
Поднять, как крылья, руки к небосклону,
Где в облаках мне мнятся пики гор
Люби меня. Я тьма кромешная.
Слепая, путанная, грешная.
Но ведь кому, как не тебе,
Любить меня? Судьба к судьбе.
Гляди, как в темном небе звезды
Вдруг проступают. Так же просто
Люби меня, люби меня,
Как любит ночь сиянье дня.
Тебе и выбора-то нет:
Ведь я лишь тьма, а ты лишь свет.
М.Петровых, 1942
НЕКРАСИВАЯ ДЕВОЧКА
Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье, -
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
Н.Заболоцкий, 1955
Владимир Высоцкий
А мы живём в мертвящей пустоте, —
Попробуй, надави — так брызнет гноем...
И страх мертвящий заглушаем воем,
И вечно первые, и люди, что в хвосте.
И обязательное жертвоприношенье,
Отцами нашими воспетое не раз,
Печать поставило на наше поколенье,
Лишило разума, и памяти, и глаз.
И запах крови, многих веселя...
Мы были вчетвером — четыре брата, четыре гениальных сорванца: Лунатик, Хвост, Бродяга и Сохатый. И мы мечтали, чтобы — до конца, и нам казалось, что не будет в мире жестокости, смертей, болезней, войн, ведь остаёмся мы — а нас четыре, достаточно, чтоб выиграть каждый бой, достаточно, чтобы спасти планету, достаточно, чтоб защитить родных.
Мы были вчетвером. Один нас предал.
Осталось трое — ломаных, больных, не знающих, куда теперь податься, не знающих, кого просить помочь, марионеток в чьих-то длинных пальцах. Мы уходили — в ночь забвенья, прочь, мы уходили, с боем, с воплем боли, мы уходили, чтобы защитить ребёнка, что окажется достоин однажды зло и хаос победить.
Сохатый даже в смерть ворвался первым — как командир, ведущий войско в бой, как и всегда, отчаянно и смело ради других пожертвовал собой.
Бродяга — как всегда бывало это — ушёл за ним, затею поддержав, ушёл, сражённый изумрудным светом, вонзившимся под рёбра, как кинжал, погиб за то, за что всегда боролся, за то, за что бороться все должны.
Лунатик умер, защищая Хогвартс — и целый мир — от боли и войны.
Мы были братья, даже больше братьев — соратники и лучшие друзья. Такая дружба слишком много значит; такую дружбу забывать нельзя. И даже смерть, для нас не став разлукой, ещё сильней объединила нас.
Эй, Фред, братишка, протяни-ка руку. Ты нужен — очень нужен — нам сейчас, весёлый и улыбчивый мальчишка из тех, кто за любимых — на костёр.
Эй, Фред, ты очень вовремя, братишка.
Иди сюда, четвёртый Мародёр.
© сделай громче
То, что любовь - беда, а не награда,
Я понял поздно - на исходе дня.
Все те, кого любил сильней, чем надо,
Однажды уходили от меня.
И я кидался вслед, стучался в окна,
И знал, что зря, и становился плох,
Жалел себя, и всё казалось - сдохну,
И подыхал. И всё-таки не сдох.
... Земля мала, и - круглая, как блюдце.
Круги всё уже, как я погляжу.
Настанет день - и все они вернутся.
Вернутся все.
И что я им скажу?
А.Макаревич
Эй, Сохатый, давно не видались! Надо думать, четырнадцать лет. В эту малость (столетнюю малость) столько было несчастий и бед, столько было волнений и клятой, горькой боли, стучащей в виски... Я не знаю, по правде, Сохатый, как не сдох в Азкабане с тоски. Видно, жажда кровавой вендетты стала якорем, чтобы я жил. А ещё знанье – в Англии где-то меня ждёт твой единственный сын.
Гарри... Знаешь, он вырос мужчиной – настоящий, всесильный герой, ещё слишком, пожалуй, наивный, чтобы биться с самой Темнотой, ещё слишком, возможно, несмелый, чтобы жизни поставить на кон в страшной битве, опасной, смертельной, с беспощадным, жестоким врагом, но достаточно храбрый и честный, чтобы выдержать схватку со злом.
Эй, Сохатый, он дал мне то место, что я мог называть словом "дом". Он похож на тебя в своей жажде защитить, изменить и спасти всех, кто важен (ему важен каждый, с кем встречается он на пути). Он похож на тебя в каждом слове. Как и ты, настоящий боец.
Эй, Сохатый, твой сын стал героем. Так гордись им, гордись – как отец. Ты же знаешь, я многое б отдал, чтоб опорой быть вечной его. Но, Сохатый, и смерть примешь гордо, если знаешь, что умер за то, чтобы жил этот маленький мальчик, уместивший в себе целый свет.
Он одержит победу – иначе... Нет, не верю, "иначе" и нет.
Он сумеет, Сохатый. Сумеет. Это Гарри, мой крестник, твой сын, тот, кто сможет спасти всю планету. Он сразится. Он выйдет один, вскинет палочку, крикнет заклятье и застынет под куполом стрел, одарённый божественной властью делать то, что творить не умел Тёмный Лорд, – защищать и влюбляться, сожалеть, дорожить и скорбеть.
Эй, Сохатый, да это же счастье – за него принимать свою смерть.
И не жалко сгореть без остатка, и не жалко сломаться, как лёд.
Если Гарри падёт в этой схватке,
значит, мир
ничего
не спасёт.
И от нас, чем мы старше, реже будут требовать крупных жертв
Ни измен, что по сердцу режут, ни прыжков из вулканных жерл,
Не заставят уйти из дома, поменять весь привычный быт,
Ни войны, ни глухого грома, ни тягучей дурной судьбы.
Нет, всё будет гораздо проще, без кошмаров и мыльных драм,
Будут тихими дни и ночи, будут сны без огня и драк
И закат в одеяньи алом будет спать на твоих плечах...
...Но готовься сражаться в малом - в самых крохотных мелочах.
Не влюбляйся в пустые вещи и не слушай чужую тьму,
Помни - часто ты сам тюремщик, что бросает себя в тюрьму,
Даже если не мысли - сажа, даже если не стон, а крик
Никогда не считай неважным то, что греет тебя внутри.
Знаешь, это сложней гораздо, путь нехожен, забыт, колюч
Каждый в сердце лелеет сказку, эта сказка - твой главный ключ
И неважно, что там с сюжетом, кто в ней дышит и кто живёт.
Просто помни, что только это может двигать тебя вперёд.
Будь спокойным, как пух и лучик, никогда не борись с людьми
Ты - часть мира: коль станешь лучше, значит этим меняешь мир
Мир велик и неодинаков, он маяк, но и он - свеча.
Если ты ожидаешь знака
Вот он, знак:
начинай
сейчас
Джек с фонарем
Вступление в простуду
Прост путь к свободе, к ясности ума -
достаточно, чтобы озябли ноги.
Осенние прогулки вдоль дороги
располагают к этому весьма.
Грипп в октябре-всевидящ, как господь.
Как ангелы на крыльях стрекозиных,
слетают насморки с небес предзимних
и нашу околдовывают плоть.
Вот ты проходишь меж дерев и стен,
сам для себя неведомый и странный,
пока еще банальности туманной
костей твоих не обличил рентген.
Еще ты скучен, и здоров, и груб,
но вот тебе с улыбкой добродушной
простуда шлет свой поцелуй воздушный,
и медленно он достигает губ.
Отныне болен ты. Ты не должник
ни дружб твоих, ни праздничных процессий.
Благоговейно подтверждает Цельсий
твой сан особый средь людей иных.
Ты слышишь, как щекочет, как течет
лад мышкой ртуть, она замрет - и тотчас
определит серебряная точность,
какой тебе оказывать почет.
И аспирина тягостный глоток
дарит тебе непринужденность духа,
благие преимущества недуга
и смелости недобрый холодок.
Б. Ахмадулина
Ангелы прячут крылья
В старых джинсовых куртках,
Пьют ароматный кофе
В кухонке два на три,
Делают сказки былью.
В дремлющих переулках
Каждый к своей Голгофе
Носят кресты внутри.
Ангелы любят книги -
Верят в них без опаски,
Пьют их и колют в вены,
Чинят и греют нас...
Вне мировых религий
Ангелы пишут сказки,
Чтобы у всей Вселенной
Всё же остался шанс.
Варвара Ларионова
Давай будет так: нас просто разъединят,
Вот как при междугородних переговорах —
И я перестану знать, что ты шепчешь над
Ее правым ухом, гладя пушистый ворох
Волос ее; слушать радостных чертенят
Твоих беспокойных мыслей, и каждый шорох
Вокруг тебя узнавать: вот ключи звенят,
Вот пальцы ерошат челку, вот ветер в шторах
Запутался; вот сигнал sms, вот снят
Блок кнопок; скрипит паркет, но шаги легки,
Щелчок зажигалки, выдох — и все, гудки.
Вера Полозкова
Любовь минувших лет, сигнал из неоткуда,
Песчинка, спящая на океанском дне,
Луч радуги в зеркальной западне...
Любовь ушедших дней, несбывшееся чудо,
Нечасто вспоминаешься ты мне.
Прерывистой морзянкою капели
Порой напомнишь об ином апреле,
Порою в чьей-то промелькнешь строке...
Ты где-то там, на дальнем, смутном плане,
Снежинка, пролетевшая сквозь пламя
И тихо тающая на щеке.
Вадим Шефнер
Все зачеркнуть. И все начать сначала,
Как будто это первая весна.
Весна, когда на гребне нас качала
Хмельная океанская волна.
Когда все было праздником и новью -
Улыбка, жест, прикосновенье, взгляд...
Ах океан, зовущийся Любовью,
Не отступай, прихлынь, вернись назад!
Друнина Юлия
Вы здесь » Silvergard » Бар «Лисья нора» » СТИХИя
